1. "Ода на день восшествия..." – написана после 13 августа 1747 г., когда Елизавета Петровна утвердила новый устав и штаты Академии наук, вдвое увеличив количество средств на ее нужды. Здесь же поэт прославляет мир, опасаясь новой войны, в которую Австрия, Англия и Голландия, воевавшие с Францией и Пруссией, втягивали Россию, требуя отправки русских войск к берегам Рейна. В этой оде особенно остро сказалось противоречие всего жанра похвальной оды – противоречие между его комплиментарностью и реальным политическим содержанием: поэт от имени Елизаветы прославляет «тишину», излагая свою собственную программу мира. 
2. Возлюбленная тишина – мир; в оде Ломоносов выступает как поборник мирной политики, так как в это время западные державы стремились втянуть Россию в войну на стороне Австрии, Англии и Голландии против Франции и Пруссии. Поэтому поэт особенно настойчиво славит мир (возлюбленную тишину). 
3. Зрак (церк.-книжн., поэт. устар.) – взгляд, взор. 
4. Войне поставила конец... – вступив на престол, Елизавета начала мирные переговоры со Швецией, и война 1741—1743 гг. закончилась несколько месяцев спустя после коронации Елизаветы.
5. Радостна премена... – дворцовый переворот, приведший Елизавету на трон.
6. Крест несла – Ломоносов напоминает Елизавете о том, как начался дворцовый переворот 25 ноября 1741 г., приведший ее к власти («Петрова дщерь» вышла к преображенцам с крестом в руке и привела их к присяге как  государыня).
7. Пламенные звуки... — метафорическое определение войны.
8. Сомненная Нева... — Нева как бы не узнает своих берегов в том месте, где вырос Петербург.
9. Понт – море.
10. Послал в Россию Человека... – Петра I.
11. Тогда божественны науки... – речь идет об основанной Петром I Академии наук, открытой уже после его смерти в 1725 году.
12. Монарх к себе их призывает... — Задумав основать Академию наук, Петр вел переговоры с крупнейшими учеными Европы (Лейбницем, Вольфом и др.) в целях привлечения их в Россию. 
13. Завистливым отторжен роком... – Петр I умер в 1725 году, в год открытия Петербургской Академии наук. 
14. Кроткая Екатерина... — Екатерина I (1684–1727) – жена Петра I, российская императрица. При ней 27 декабря 1725 г. была открыта Петербургская Академия наук.
15. Секвана – латинское название Сены, намек на Парижскую Академию наук.
16. Почувствуют и камни силу... – Ломоносов доказывал, что Россия не менее богата минералами, чем «теплые страны» (Индия и др.).
17. Борей – о холодном северном ветре (по имени бога этого ветра в греческой мифологии).
18. Манжур – Манжурская династия. 
19. Колумб Российский – Витус Беринг (1681–1741) – русский мореплаватель. 
20. Реке подобен Океан… – предполагается, что Ломоносов говорит здесь о Курильских островах и Курильском течении, проходящем с севера на юг вдоль берегов Камчатки, Курильских островов к северным берегам Японии. 
21. И се Минерва ударяет… В верхи Рифейски... – Урал. – аллегорическая картина проникновения науки (мудрой Минервы) в тайную сокровищницу природы, олицетворяемую далее в образе Плутона; в 1745 г. на Урале было открыто первое коренное месторождение золота, положившее начало его промышленной добыче.
22. Платон (427–347 до н. э.) – греческий философ.
23. Невтон – Исаак Ньютон (1643–1727) – английский физик и математик.
24. Науки юношей питают... – строфа является стихотворным переводом фрагмента из речи римского оратора и политического деятеля Марка (106–43 до н. э.) в защиту поэта Архия (р. в 120 до н. э.).

I

Царей и царств земных отрада,

Возлюбленная тишина,2

Блаженство сел, градов ограда,

Коль ты полезна и красна!

Вокруг тебя цветы пестреют

И класы на полях желтеют;

Сокровищ полны корабли

Дерзают в море за тобою;

Ты сыплешь щедрою рукою

Свое богатство по земли.

 II

Великое светило миру,

Блистая с вечной высоты

На бисер, злато и порфиру,

На все земные красоты,

Во все страны свой взор возводит,

Но краше в свете не находит

Елисаветы и тебя.

Ты кроме той всего превыше;

Душа ее зефира тише,

И зрак  3 прекраснее рая.

 III

Когда на трон она вступила,

Как вышний подал ей венец,

Тебя в Россию возвратила,

Войне поставила конец;4

Тебя прияв облобызала

Мне полно тех побед, сказала,

Для коих крови льется ток.

Я россов счастьем услаждаюсь,

Я их спокойством не меняюсь

На целый запад и восток.

 IV

Божественным устам приличен,

Монархиня, сей кроткий глас:

О коль достойно возвеличен

Сей день и тот блаженный час,

Когда от радостной премены 5

Петровы возвышали стены

До звезд плескание и клик!

Когда ты крест 6 несла рукою

И на престол взвела с собою

Доброт твоих прекрасный лик!

 V

Чтоб слову с оными сравняться,

Достаток силы нашей мал;

Но мы не можем удержаться

От пения твоих похвал.

Твои щедроты ободряют

Наш дух и к бегу устремляют,

Как в понт  7 пловца способный ветр

Чрез яры волны порывает;

Он брег с весельем оставляет;

Летит корма меж водных недр.

 VI

Молчите, пламенные звуки,

И колебать престаньте свет;

Здесь в мире расширять науки

Изволила Елисавет.

Вы, наглы вихри, не дерзайте

Реветь, но кротко разглашайте

Прекрасны наши времена.

В безмолвии внимай, вселенна:

Се хощет лира восхищенна

Гласить велики имена.

 VII

Ужасный чудными делами

Зиждитель мира искони

Своими положил судьбами

Себя прославить в наши дни;

Послал в Россию Человека8,

Каков неслыхан был от века.

Сквозь все препятства он вознес

Главу, победами венчанну,

Россию, грубостью попранну,

С собой возвысил до небес.

 VIII

В полях кровавых Марс страшился,

Свой меч в Петровых зря руках,

И с трепетом Нептун чудился,

Взирая на российский флаг.

В стенах внезапно укрепленна

И зданиями окруженна,

Сомненная Нева рекла:

"Или я ныне позабылась

И с оного пути склонилась,

Которым прежде я текла?"

 IX

Тогда божественны науки

Чрез горы, реки и моря

В Россию простирали руки 9,

К сему монарху говоря:

"Мы с крайним тщанием готовы

Подать в российском роде новы

Чистейшего ума плоды".

Монарх к себе их призывает,

Уже Россия ожидает

Полезны видеть их труды.

 X

Но ах, жестокая судьбина!

Бессмертия достойный муж,

Блаженства нашего причина,

К несносной скорби наших душ

Завистливым отторжен роком,

Нас в плаче погрузил глубоком 10!

Внушив рыданий наших слух,

Верьхи Парнасски восстенали,

И музы воплем провождали

В небесну дверь пресветлый дух.

 XI

В толикой праведной печали

Сомненный их смущался путь;

И токмо шествуя желали

На гроб и на дела взглянуть.

Но кроткая Екатерина11,

Отрада по Петре едина,

Приемлет щедрой их рукой.

Ах, если б жизнь ее продлилась,

Давно б Секвана12 постыдилась

С своим искусством пред Невой!

 XII

Какая светлость окружает

В толикой горести Парнас?

О коль согласно там бряцает

Приятных струн сладчайший глас!

Все холмы покрывают лики;

В долинах раздаются клики:

Великая Петрова дщерь

Щедроты отчи превышает,

Довольство муз усугубляет

И к счастью отверзает дверь.

 XIII

Великой похвалы достоин,

Когда число своих побед

Сравнить сраженьям может воин

И в поле весь свой век живет;

Но ратники, ему подвластны,

Всегда хвалы его причастны,

И шум в полках со всех сторон

Звучащу славу заглушает,

И грому труб ее мешает

Плачевный побежденных стон.

 XIV

Сия тебе единой слава,

Монархиня, принадлежит,

Пространная твоя держава

О как тебе благодарит!

Воззри на горы превысоки,

Воззри в поля свои широки,

Где Волга, Днепр, где Обь течет;

Богатство, в оных потаенно,

Наукой будет откровенно,

Что щедростью твоей цветет.

 XV

Толикое земель пространство

Когда всевышний поручил

Тебе в счастливое подданство,

Тогда сокровища открыл,

Какими хвалится Индия;

Но требует к тому Россия

Искусством утвержденных рук.

Сие злату очистит жилу;

Почувствуют и камни силу

Тобой восставленных наук  13.

 XVI

Хотя всегдашними снегами

Покрыта северна страна,

Где мерзлыми борей 14 крылами

Твои взвевает знамена;

Но бог меж льдистыми горами

Велик своими чудесами:

Там Лена чистой быстриной,

Как Нил, народы напояет

И бреги наконец теряет,

Сравнившись морю шириной.

 XVII

Коль многи смертным неизвестны

Творит натура чудеса,

Где густостью животным тесны

Стоят глубокие леса,

Где в роскоши прохладных теней

На пастве скачущих еленей

Ловящих крик не разгонял;

Охотник где не метил луком;

Секирным земледелец стуком

Поющих птиц не устрашал.

 XVIII

Широкое открыто поле,

Где музам путь свой простирать!

Твоей великодушной воле

Что можем за сие воздать?

Мы дар твой до небес прославим

И знак щедрот твоих поставим,

Где солнца всход и где Амур

В зеленых берегах крутится,

Желая паки возвратиться

В твою державу от Манжур 15.

 XIX

Се мрачной вечности запону

Надежда отверзает нам!

Где нет ни правил, ни закону,

Премудрость тамо зиждет храм;

Невежество пред ней бледнеет.

Там влажный флота путь белеет,

И море тщится уступить:

Колумб российский через воды

Спешит в неведомы народы

Твои щедроты возвестить16.

 XX

Там тьмою островов посеян,

Реке подобен Океан 17;

Небесной синевой одеян,

Павлина посрамляет вран.

Там тучи разных птиц летают,

Что пестротою превышают

Одежду нежныя весны;

Питаясь в рощах ароматных

И плавая в струях приятных,

Не знают строгия зимы.

 XXI

И се Минерва ударяет

В верхи Рифейски 18 копием;

Сребро и злато истекает

Во всем наследии твоем.

Плутон в расселинах мятется,

Что россам в руки предается

Драгой его металл из пор,

Которой там натура скрыла;

От блеску дневного светила

Он мрачный отвращает взор.

 XXII

О вы, которых ожидает

Отечество от недр своих

И видеть таковых желает,

Каких зовет от стран чужих,

О, ваши дни благословенны!

Дерзайте ныне ободренны

Раченьем вашим показать,

Что может собственных Платонов 19

И быстрых разумом Невтонов 20

Российская земля рождать.

 XXIII

Науки юношей питают,

Отраду старым подают,

В счастливой жизни украшают,

В несчастной случай берегут;

В домашних трудностях утеха

И в дальних странствах не помеха.

Науки пользуют везде,

Среди народов и в пустыне,

В градском шуму и наедине,

В покое сладки и в труде 21.

 XXIV

Тебе, о милости источник,

О ангел мирных наших лет!

Всевышний на того помощник,

Кто гордостью своей дерзнет,

Завидя нашему покою,

Против тебя восстать войною;

Тебя зиждитель сохранит

Во всех путях беспреткновенну

И жизнь твою благословенну

С числом щедрот твоих сравнит.

Итоговое произведение Ломоносова; нравственно-философский смысл его заключается не в подчинении личного начала общественному, а в органическом, даже радостном приобщении части к целому.

Ода I. Переведена Ломоносовым еще в студенческие годы как ода «К лире»

Кадм — легендарный основатель города Фив.

Ода XXIII. В греческом подлиннике названа «К сребролюбцу»

Сенека Люций (3 до н. э. — 65 н. э.) — римский философ и писатель, позднейший представитель стоицизма.

Ода XI. В греческом подлиннике названа «К самому себе»

Катон Младший (95—46 до н. э.) — римский политический деятель. Сторонник аристократической республики. Покончил самоубийством, когда стала неизбежной победа Юлия Цезаря (Кесарь), стремившегося установить императорскую власть.

Зерном твой отнял дух. По преданию, Анакреон умер, подавившись сухой виноградиной.

Упрямка. Ломоносов в письме к Г. Теплову (от 30 января 1761 г.) отмечает как черту своего характера «благородную упрямку и смелость в преодолении всех препятствии к распространению наук в отечестве».

Ода XXVIII. В греческом подлиннике названа «К девушке».

Мастер в живопистве первой — Апеллес (IV в. до н. э.).

Первой в нашей стороне... — Предполагают, что Ломоносов имеет в виду Ф. С. Рокотова.

Брови выведи дугой, что кажет после туч покой... - Образ радуги помимо портретной функции выполняет здесь и важную смысловую роль: он «подготавливает» заключительную тему всего произведения — тему мира (радуга как символ прекращения военной грозы).

Повели войнам престать. — То есть прекрати войны (намек на Семилетнюю войну, в которой Россия участвовала с 1766 по 1763 г.).

Анакреон

Ода I

Мне петь было о Трое,

О Кадме мне бы петь,

Да гусли мне в покое

Любовь велят звенеть.

Я гусли со струнами

Вчера переменил

И славными делами

Алкида возносил;

Да гусли поневоле

Любовь мне петь велят,

О вас, герои, боле,

Прощайте, не хотят.

Ломоносов

Ответ

Мне петь было о нежной,

Анакреон, любви;

Я чувствовал жар прежней

В согревшейся крови,

Я бегать стал перстами

По тоненьким струнам

И сладкими словами

Последовать стопам.

Мне струны поневоле

Звучат геройский шум.

Не возмущайте боле,

Любовны мысли, ум;

Хоть нежности сердечной

В любви я не лишен,

Героев славой вечной

Я больше восхищен.

Анакреон

Ода XXIII

Когда бы нам возможно

Жизнь было продолжить,

То стал бы я не ложно

Сокровища копить,

Чтоб смерть в мою годину,

Взяв деньги, отошла

И, за откуп кончину

Отсрочив, жить дала;

Когда же я то знаю,

Что жить положен срок,

На что крушусь, вздыхаю,

Что мзды скопить не мог;

Не лучше ль без терзанья

С приятельми гулять

И нежны воздыханья

К любезной посылать.

Ломоносов

Ответ

Анакреон, ты верно

Великой филосов,

Ты делом равномерно

Своих держался слов,

Ты жил по тем законам,

Которые писал,

Смеялся забобонам,

Ты петь любил, плясал;

Хоть в вечность ты глубоку

Не чаял больше быть,

Но славой после року

Ты мог до нас дожить:

Возьмите прочь Сенеку,

Он правила сложил

Не в силу человеку,

И кто по оным жил?

Анакреон

Ода XI

Мне девушки сказали:

«Ты дожил старых лет»,

И зеркало мне дали:

«Смотри, ты лыс и сед»;

Я не тужу ни мало,

Еще ль мой волос цел,

Иль темя гладко стало,

И весь я побелел;

Лишь в том могу божиться,

Что должен старичок

Тем больше веселиться,

Чем ближе видит рок.

Ломоносов

Ответ

От зеркала сюда взгляни, Анакреон,

И слушай, что ворчит, нахмурившись, Катон:

«Какую вижу я седую обезьяну?

Не злость ли адская, такой оставя шум,

От ревности на смех склонить мой хочет ум?

Однако я за Рим, за вольность твердо стану,

Мечтаниями я такими не смущусь

И сим от Кесаря кинжалом свобожусь».

Анакреон, ты был роскошен, весел, сладок,

Катон старался ввесть в республику порядок,

Ты век в забавах жил и взял свое с собой,

Его угрюмством в Рим не возвращен покой;

Ты жизнь употреблял как временну утеху,

Он жизнь пренебрегал к республики успеху;

Зерном твой отнял дух приятной виноград,

Ножем он сам себе был смертный сопостат;

Беззлобна роскошь в том была тебе причина,

Упрямка славная была ему судьбина;

Несходства чудны вдруг и сходства понял я,

Умнее кто из вас, другой будь в том судья.

Анакреон

Ода XXVIII

Мастер в живопистве первой,

Первой в Родской стороне,

Мастер, научен Минервой,

Напиши любезну мне.

Напиши ей кудри чорны,

Без искусных рук уборны,

С благовонием духов,

Буде способ есть таков.

Дай из роз в лице ей крови

И как снег представь белу,

Проведи дугами брови

По высокому челу,

Не сведи одну с другою,

Не расставь их меж собою,

Сделай хитростью своей,

Как у девушки моей;

Цвет в очах ее небесной,

Как Минервин, покажи

И Венерин взор прелестной

С тихим пламенем вложи,

Чтоб уста без слов вещали

И приятством привлекали

И чтоб их безгласна речь

Показалась медом течь;

Всех приятностей затеи

В подбородок умести

И кругом прекрасной шеи

Дай лилеям расцвести,

В коих нежности дыхаюг,

В коих прелести играют

И по множеству отрад

Водят усумненной взгляд;

Надевай же платье ало

И не тщись всю грудь закрыть,

Чтоб, ее увидев мало,

И о прочем рассудить.

Коль изображенье мочно,

Вижу здесь тебя заочно,

Вижу здесь тебя, мой свет;

Молви ж, дорогой портрет.

Ломоносов

Ответ

Ты счастлив сею красотою

И мастером, Анакреон,

Но счастливей ты собою

Чрез приятной лиры звон;

Тебе я ныне подражаю

И живописца избираю,

Дабы потщился написать

Мою возлюбленную Мать.

О мастер в живопистве первой,

Ты первой в нашей стороне,

Достоин быть рожден Минервой,

Изобрази Россию мне,

Изобрази ей возраст зрелой

И вид в довольствии веселой,

Отрады ясность по челу

И вознесенную главу;

Потщись представить члены здравы,

Как должны у богини быть,

По плечам волосы кудрявы

Признаком бодрости завить,

Огнь вложи в небесны очи

Горящих звезд в средине ночи,

И брови выведи дугой,

Что кажет после туч покой;

Возвысь сосцы, млеком обильны,

И чтоб созревша красота

Являла мышцы, руки сильны,

И полны живости уста

В беседе важность обещали

И так бы слух наш ободряли,

Как чистой голос лебедей,

Коль можно хитростью твоей;

Одень, одень ее в порфиру,

Дай скипетр, возложи венец,

Как должно ей законы миру

И распрям предписать конец;

О коль изображенье сходно,

Красно, любезно, благородно,

Великая промолви Мать,

И повели войнам престать.

Между 1756 и 1761

Вольное переложение анакреонтического стихотворения «К цикаде». Последний стих оригинален и звучит автобиографически: поэт сетует на свою зависимость ( в том числе и материальную) от двора, на усталость от бесконечных просьб в период хлопот об университетской «привилегии».

Стихотворение имеет второе название:

"Стихи, сочинённые на дороге в Петергоф, когда я в 1761 году ехал просить о подписании привилегии для Академии, быв много раз прежде за тем же"

Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,

Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!

Препровождаешь жизнь меж мягкою травою

И наслаждаешься медвяною росою.

Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,

Но в самой истине ты перед нами царь;

Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен!

Ты скачешь и поёшь, свободен, беззаботен,

Что видишь, всё твое; везде в своём дому,

Не просишь ни о чём, не должен никому.

Лето 1761